Красивая история...

Со школьных времён все помнят, что имидж Маяковского - «горлопан-бунтарь». Нечто большое, шумное и р-р-р-революционное. Хотя без лирики в его жизни не обходилось, но это всегда было как-то на дальней периферии. Лирические стихи о любви? Ну да, он у него как бы тоже есть…

Как известно, в его жизни большую роль (как положительную, так и отрицательную) сыграли женщины. Ну, это понятно: какой же поэт может прожить без них? Лиля Брик, Элли Джонс, Вероника Полонская…

Одна из самых заметных и ярких историй в жизни «великого пролетарского поэта» (устойчивый штамп советской эпохи) Маяковского произошла с ним в Париже, куда он ненадолго приехал, захотев совершить кругосветное путешествие (а заодно и приобрести авто для Лили Брик). Он тогда быстро и по настоящему влюбился в Татьяну Яковлеву. А ведь между ними не было, да и не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка благородных кровей, точёная и утончённая, воспитанная на Пушкине, Фете и Баратынском, не воспринимала резкие слова из рубленых, жёстких, «рваных» стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов.

Она вообще плохо воспринимала его даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал её своей безудержной страстью и вызывающим поведением. Её не трогала его внезапно проявившаяся собачья преданность, её не подкупила его громкая слава. Хотя они были красивой парой. Говорили, что, когда они, взявшись за руки, появлялись в парижских кафе, на лицах посетителей застывала улыбка. Но...
Но Маяковский уехал в Москву один, хотя предлагал свои руку и сердце. Вся эта бурная история заняла очень небольшой период, даже документально подтверждённый: с вечера 25 октября 1928 года, когда они познакомились, до 11 октября 1929-го, когда он уже в Москве узнал, что она выходит замуж за французского виконта.

От этой мгновенно вспыхнувшей и не расцветшей любви ему осталась печаль, а всем прочим — красивое стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой» со словами: «Я всё равно тебя когда-нибудь возьму - одну или вдвоём с Парижем!»

Ей же остались цветы. Или вернее — Цветы. Весь свой немаленький по тем временам гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в месяц Татьяне Яковлевой приносили большой букет самых красивых и необычных цветов — пионов, гортензий, лилий, фиалок, тюльпанов, роз, орхидей, астр или хризантем.

Парижская фирма с солидным именем чётко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из месяца в месяц и из года в год в двери мадам Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и одной и той же единственной фразой: «Du Maïakovski» («От Маяковского»).

Его не стало в 1930-м году — это известие ошеломило её. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в её жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлёт ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так её любит, влиял на всё происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на всё происходящее и живущее на Земле только потому, что постоянно вращается где-то рядом.

Яковлевой стало его не хватать — точнее, этой безумной и далёкой любви, растворённой в цветах. Нет, в личной жизни всё нормально, родилась дочь, но… Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме Маяковским, не было ни слова о том, что делать после его смерти. Зато были хорошие деньги в банке. И через несколько дней после известия о гибели поэта на пороге дома Яковлевой возник очередной посыльный с очередным букетом и неизменными словами: «От Маяковского».

Говорят, что большая любовь сильнее смерти, но не всякому удаётся столкнуться с подтверждением этого в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось.
Цветы приносили и в 1930-м, когда он застрелился, и в 1940-м, когда за пределами СССР о нём уже забыли, а в Париж вошли гитлеровские войска.
В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже Татьяна Яковлева выжила в немалой степени потому, что продавала на улице эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом (теми же «помню» или «люблю»), то в течение нескольких лет эти его слова спасали её от голода.
Потом союзные войска освободили Париж, потом она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин... А букеты всё несли. Посыльные взрослели на её глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью одной из парижских легенд — маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль говорили этой немолодой женщине, улыбаясь заученной улыбкой: «Du Maïakovski».

«Цветы от Маяковского» стали теперь и парижской историей: то ли правдой, то ли одним из мифов. Правда это или красивый вымысел, уже мало кто знал. Когда закончились деньги поэта? Этого тоже никто не знал. Но чтобы поддерживать реноме фирмы, легенду и из какой-то сентиментальности, что ли, владельцы фирмы не прекратили доставку.

Советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери, любившей рассказывать о Париже, где когда-то ей довелось пожить. Ему всегда мечталось, как он однажды попадёт туда и своими глазами увидит то, что скрывается за такими таинственными и красивыми словами как «Эйфелева башня», «Монпарнас», «Нотр-Дам-де-Пари»... И убедится, является ли правдой эта давняя история с Маяковским и Яковлевой.
В конце 1970-х ему повезло: он поехал на большую международную выставку. Свободного времени хватало, и он погулял по Парижу, посмотрел достопримечательности... Заодно узнал и адрес мадам Яковлевой (она не поменяла свою фамилию ни после первого брака, на дю Плесси, ни после второго, на Либерман).

Татьяна Яковлева была еще жива (она дожила до 85 лет, до 1991-го года), и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с принесёнными им пирожными.

В этом уютном доме цветы были повсюду — как дань легенде. И ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о давнем романе времён её молодости: он полагал это неприличным.
Но в какой-то момент всё-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли её во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд…
— Пейте чай, — ответила уже не Татьяна, а Татьяна Алексеевна, — пейте чай, сударь. Вы ведь никуда не торопитесь?

Вскоре в дверь позвонили.
Советский инженер больше никогда в жизни не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на протуберанцы. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос юного посыльного произнес: «Du Maïakovski»…