Эта женщина вошла в историю под странным прозвищем "девица Ленорман". Так как история её жизни произошла не так уж давно по историческим меркам и почти вся "на людях", места для домыслов мало. Но от этого непонятностей не меньше.

Мария Анна Аделаида Ленорман родилась в провинциальном французском Алансоне (это вообще-то не очень далеко от Парижа) 5 марта 1772 года.
Родилась уже примечательной: с длинными для младенца чёрными волосами и полным ртом зубов. По тем временам это попахивало вмешательством чёрта и под давлением "общественного мнения" её отец, богатый торговец мануфактурой, отправил девочку в монастырь бенедиктинок на попечение монахинь.

Привлекла она внимание к себе тем, что в шестилетнем возрасте предсказала настоятельнице монастыря, что той недолго остаётся быть там хозяйкой. Настоятельница стала выпытывать у девочки - кто это так активно против неё интригует? Или что-то со здоровьем вскроется? Но девочка неожиданно сказала, что настоятельнице предстоит выйти замуж за богатого человека, вернувшись в мир. Не прошло и нескольких месяцев, как скоропалительный и бурный роман подтвердил правоту предсказания.

К девочке стали относиться с повышенной настороженностью. Вместе с тем слухи о её возможностях стали распространятся и к ней потянулись сначала местные, а потом и столичные дворяне. Никто, конечно, не вёл подсчёта, что и сколько раз она предсказывала и сколько раз это сбылось, но факт роста внимания к ней был налицо.

Она была некрасива: по свидетельствам современников, одно плечо у неё было явно короче другого, глаза навыкате, ноги тощие и кривые, лицо непримечательное - такую "красотку" взять замуж никто не хотел и Марии предстоял единственный верный путь - в монахини.
Всё переменилось в 1790-м, когда ей было 18. Умер отец и родня отказалась платить за её пребывание в монастыре. Мария переехала в Париж и открыла крохотный салон предсказаний - средства на него дала оставшаяся ей благодарной за пророчество бывшая настоятельница.

Мария Ленорман предсказывала будущее с помощью обычных карт, потом с помощью ароматов, цветов, астрологии и магических предметов. Вряд ли ей удалось расширить салон, если бы предсказания не сбывались. Как, почему и т.д. - спрашивать не надо: это как раз и есть область непознанного.

Естественно, в истории остались её самые громкие пророчества.
В 1793 году салон посетили руководители тогдашней республики Марат, Робеспьер и Сен-Жюст. Все - в зените славы. И всем троим Ленорман предсказала скорую насильственную смерть. Обладавший скверным характером Марат начал высмеивать пророчицу, тогда она подошла к нему вплотную и сказала: "Посмотри внимательно мне в глаза". Марат глянул и быстро отшатнулся. На расспросы спутников он ответил: "Я буду первым из вас, я видел море крови в глазах этой уродины..." "Никого из вас не украсит отсечение головы", - услышали Робеспьер с Сен-Жюстом в ответ.
Не прошло и года, как Марат был убит, а Робеспьер и Сен-Жюст взошли на гильотину.

Приходил к ней и известный деятель тех лет Лазарь Карно. Ленорман предсказала ему, что он дважды будет на самом верху власти, но потом прославится как учёный. Один из военных организаторов Франции удивился: ни политических, ни научных амбиций у него не было. Но время бурное - не погибнет ли он от руки террориста и не будет ли казнён? Нет, просто будет несколько ссылок и умрёт он за границей.
Лазарь Карно побывал и Председателем Конвента, и президентом Директории. Изгонялся из страны той же Директорией и Наполеоном. Стал очень известным математиком, автором ряда трудов и учебников (а его сын - известнейшим физиком, основателем термодинамики).
В пору "ста дней" Наполеона был назначен министром внутренних дел и потом окончательно изгнан из Франции. Умер в германском Магдебурге в 1823-м.

Её клиентами в разное время были Талейран и Фуше, Александр I и герцог Веллингтон. Но, конечно, постоянно чем-то интересовались простые люди.

Естественно, самыми частыми посетительницами были парижские дамы. Сестра члена Конвента Тереза Тальен услышала, что её ждёт княжеский титул и яркая любовь. Та восприняла это как насмешку: она только что, в приёмной, говорила о своих свадебных планах и это гадалка могла услышать. Сердито взяв подругу под руку, она пошла на выход. Но вдруг подругу остановила Ленорман со словами: "Остановитесь, сударыня. В ваших руках будет судьба Франции!.." Ну, мимо такого женщина пройти не может: Небогатая вдова с двумя детьми Жозефина Богарне вернулась и услышала от гадалки, что совсем скоро она встретит человека, которого сильно полюбит. Он тоже будет её любить, сделает богатой и знаменитой, но потом предаст. Тем не менее она будет императрицей.
В революционной Франции это звучало как насмешка. Как ни была впечатлена Жозефина, она не поверила. Но через несколько недель она встретила амбициозного офицера по имени Наполеон Бонапарт...

Кстати Наполеон тоже побывал у Ленорман. Та предсказала ему шесть высоких постов, корону, но смерть вдали от родины в одиночестве и отрёкшихся от него близких. Молодой артиллерийский офицер долго плевался и злился на себя, что напрасно выкинул деньги за какую-то чушь...

В 1814-м в её салон заглянули молодые офицеры из русской оккупационной армии. Один из них записал свои впечатления от визита в дневник:
- У Вас будет блестящая карьера, но страшная гибель, - сказала гадалка офицеру.
- Я буду тяжко ранен и умру в муках?
- Нет, Вы будете повешены.
- Наверное мадам приняла меня за англичанина. Но я русский и у нас смертная казнь давно отменена, - ответил ей Сергей Муравьёв-Апостол, будущий командир восставшего полка декабристов, повешенный в июне 1826-го...

За свою жизнь она написала с полдюжины книг о тайнах гадания, пережила церковный и светский суды, оставила дневник.

О своей судьбе Ленорман говорила, что ей суждено пережить огонь и воду и погибнуть от рук неизвестного мужчины.
Её салон поджигали, но она выбралась из пожара. Лодка, в которой она переплывала Сену, перевернулась, но она зацепилась корсетом за балку, оставшуюся на плаву и через несколько часов её нашли и вытащили паромщики.
В июне 1843 года во время уличных беспорядков её задушил молодой человек, так и оставшийся неизвестным.

Со школьных времён все помнят, что имидж Маяковского - «горлопан-бунтарь». Нечто большое, шумное и р-р-р-революционное. Хотя без лирики в его жизни не обходилось, но это всегда было как-то на дальней периферии. Лирические стихи о любви? Ну да, он у него как бы тоже есть…

Как известно, в его жизни большую роль (как положительную, так и отрицательную) сыграли женщины. Ну, это понятно: какой же поэт может прожить без них? Лиля Брик, Элли Джонс, Вероника Полонская…

Одна из самых заметных и ярких историй в жизни «великого пролетарского поэта» (устойчивый штамп советской эпохи) Маяковского произошла с ним в Париже, куда он ненадолго приехал, захотев совершить кругосветное путешествие (а заодно и приобрести авто для Лили Брик). Он тогда быстро и по настоящему влюбился в Татьяну Яковлеву. А ведь между ними не было, да и не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка благородных кровей, точёная и утончённая, воспитанная на Пушкине, Фете и Баратынском, не воспринимала резкие слова из рубленых, жёстких, «рваных» стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов.

Она вообще плохо воспринимала его даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал её своей безудержной страстью и вызывающим поведением. Её не трогала его внезапно проявившаяся собачья преданность, её не подкупила его громкая слава. Хотя они были красивой парой. Говорили, что, когда они, взявшись за руки, появлялись в парижских кафе, на лицах посетителей застывала улыбка. Но...
Но Маяковский уехал в Москву один, хотя предлагал свои руку и сердце. Вся эта бурная история заняла очень небольшой период, даже документально подтверждённый: с вечера 25 октября 1928 года, когда они познакомились, до 11 октября 1929-го, когда он уже в Москве узнал, что она выходит замуж за французского виконта.

От этой мгновенно вспыхнувшей и не расцветшей любви ему осталась печаль, а всем прочим — красивое стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой» со словами: «Я всё равно тебя когда-нибудь возьму - одну или вдвоём с Парижем!»

Ей же остались цветы. Или вернее — Цветы. Весь свой немаленький по тем временам гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в месяц Татьяне Яковлевой приносили большой букет самых красивых и необычных цветов — пионов, гортензий, лилий, фиалок, тюльпанов, роз, орхидей, астр или хризантем.

Парижская фирма с солидным именем чётко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из месяца в месяц и из года в год в двери мадам Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и одной и той же единственной фразой: «Du Maïakovski» («От Маяковского»).

Его не стало в 1930-м году — это известие ошеломило её. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в её жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлёт ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так её любит, влиял на всё происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на всё происходящее и живущее на Земле только потому, что постоянно вращается где-то рядом.

Яковлевой стало его не хватать — точнее, этой безумной и далёкой любви, растворённой в цветах. Нет, в личной жизни всё нормально, родилась дочь, но… Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме Маяковским, не было ни слова о том, что делать после его смерти. Зато были хорошие деньги в банке. И через несколько дней после известия о гибели поэта на пороге дома Яковлевой возник очередной посыльный с очередным букетом и неизменными словами: «От Маяковского».

Говорят, что большая любовь сильнее смерти, но не всякому удаётся столкнуться с подтверждением этого в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось.
Цветы приносили и в 1930-м, когда он застрелился, и в 1940-м, когда за пределами СССР о нём уже забыли, а в Париж вошли гитлеровские войска.
В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже Татьяна Яковлева выжила в немалой степени потому, что продавала на улице эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом (теми же «помню» или «люблю»), то в течение нескольких лет эти его слова спасали её от голода.
Потом союзные войска освободили Париж, потом она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин... А букеты всё несли. Посыльные взрослели на её глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью одной из парижских легенд — маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль говорили этой немолодой женщине, улыбаясь заученной улыбкой: «Du Maïakovski».

«Цветы от Маяковского» стали теперь и парижской историей: то ли правдой, то ли одним из мифов. Правда это или красивый вымысел, уже мало кто знал. Когда закончились деньги поэта? Этого тоже никто не знал. Но чтобы поддерживать реноме фирмы, легенду и из какой-то сентиментальности, что ли, владельцы фирмы не прекратили доставку.

Советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери, любившей рассказывать о Париже, где когда-то ей довелось пожить. Ему всегда мечталось, как он однажды попадёт туда и своими глазами увидит то, что скрывается за такими таинственными и красивыми словами как «Эйфелева башня», «Монпарнас», «Нотр-Дам-де-Пари»... И убедится, является ли правдой эта давняя история с Маяковским и Яковлевой.
В конце 1970-х ему повезло: он поехал на большую международную выставку. Свободного времени хватало, и он погулял по Парижу, посмотрел достопримечательности... Заодно узнал и адрес мадам Яковлевой (она не поменяла свою фамилию ни после первого брака, на дю Плесси, ни после второго, на Либерман).

Татьяна Яковлева была еще жива (она дожила до 85 лет, до 1991-го года), и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с принесёнными им пирожными.

В этом уютном доме цветы были повсюду — как дань легенде. И ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о давнем романе времён её молодости: он полагал это неприличным.
Но в какой-то момент всё-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли её во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд…
— Пейте чай, — ответила уже не Татьяна, а Татьяна Алексеевна, — пейте чай, сударь. Вы ведь никуда не торопитесь?

Вскоре в дверь позвонили.
Советский инженер больше никогда в жизни не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на протуберанцы. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос юного посыльного произнес: «Du Maïakovski»…